Искусственный интеллект (ИИ) становится важнейшим инструментом решения глобальных проблем, от него во многом зависит выживание человечества, а Россия уже стала фактическим мировым лидером в сфере разработки ИИ. Об этом «Инвест-Форсайту» рассказывает Ольга Ускова, генеральный директор Cognitive Pilot — компании, претендующей на лидирующие позиции в сфере разработки ИИ для беспилотного транспорта и сельскохозяйственной техники.
В зоне Life-critical ИИ
— Ольга, можно ли сказать, что искусственный интеллект в современной экономике престал быть экзотикой?
— По большому счету, искусственный интеллект — естественный этап развития высокотехнологичной отрасли. Это выход разработок на следующий уровень. Это некая новая веха. Искусственный интеллект пронизывает все отрасли, без него современные системы уже не создаются. То есть если мы создаем систему роботизированного управления транспортом или предприятием, если вообще говорим про автоматизацию, мы уже подразумеваем, что там содержатся элементы искусственного интеллекта. Искусственный интеллект — это необходимая часть современного процесса автоматизации.
— А в вашей компании сейчас какие наиболее крупные проекты реализуются в сфере искусственного интеллекта?
— Искусственный интеллект можно разделить на две группы. «Лайт» — это общие подходы, поисковые системы, советчики, боты и т.д. и так называемый «Life-critical искусственный интеллект» — системы, от которых зависят жизни людей. Cognitive Pilot занимается именно этой зоной. Системы автономного транспорта — это «Life-critical искусственный интеллект», потому что здесь в случае ошибки системы могут погибнуть люди.
Сейчас мы сосредоточены на трех отраслях. Это Cognitive Agro Pilot — системы искусственного интеллекта и производство комплексов искусственных мозгов для беспилотного транспорта сельзохназначения. Это Cognitive Rail Pilot — все для рельсового транспорта от железных дорог до общественного транспорта, типа трамвая и метро. И как отдельное направление — оно входит в первые два, но имеет отдельную продуктовую направленность — производство специализированных сенсоров для этих систем, которые фактически являются аналогом и заменой непрактичных лазерных датчиков типа лидаров: это радары, мини-радары и 4D-имиджинг-радары; линейка сенсоров, которая предназначена для предоставления данных системам искусственного интеллекта.
— Конкурируя с лидарами, вы запустили собственное производство?
— Да, мы открыли робофабрику в Томске. Там не только сенсоры, но и вычислительные блоки для агророботов, и модули видеокамер для автономных локомотивов. Запуск производства был в этом году, сейчас оно уже обслуживает два направления, российский и китайский проект. Наверное, не очень много у нас в стране, да и в мире, площадок производства начинки для беспилотного транспорта и ее экспорта за рубеж.
— Насколько перспективными вам кажутся проекты в сфере медицинского искусственного интеллекта?
— Если ранжировать по уровню важности и срочности, с точки зрения решения стоящих перед нами глобальных проблем, я бы выделила три ключевых направления приложения ИИ. Медицина, конечно, во-первых, потому что тут речь о здоровье, о скорости выпуска вакцин для решения вопросов эпидемиологической опасности. Если говорить о вакцине от института Гамалеи, конечно, без искусственного интеллекта ученым бы не удалось выпустить готовый продукт в такие сроки. Я знаю, что к ним много претензий по поводу скрупулезности соблюдения порядка испытаний, но, мне кажется, когда идет война, а мы сейчас имеем войну человечества с вирусом, это всегда так. Вакцине я лично доверяю, я ею уже привилась. У меня целая группа сотрудников компании участвовала в добровольческой программе. Просто мы считаем, что вакцинация на текущий момент — единственный выход из этого пандемического кошмара. Я на текущий момент знаю порядка 240 человек, которые прошли вакцинацию в рамках этих испытаний, у всех пока все нормально: образовались антитела.
Роботы осваивают целину
— Вы говорили о трех первоочередных направлениях приложения ИИ…
— Второе направление — вопросы мировой продовольственной безопасности. Из-за резкого увеличения численности населения в мире голодает более 10 млн чел. Вы видите, что творится с ценами на продовольствие. Биржевые позиции по пшенице бьют все рекорды. Мой американский коллега недавно сказал, что на месте России сейчас бы привязывал внутренний курс не к нефти, а к пшенице, как это было в царской России.
«Вы сами не понимаете, насколько это сейчас для вас важнее, чем нефть», — сказал он.
И я с ним согласна.
— Какая же здесь роль искусственного интеллекта?
— Последние 60 лет мировая агроактивность ведется на одних и тех же территориях. Это обуславливает истощение почв. Говорить про качество и экологичность продовольственного сырья, которое получают, например, в Европе, просто не приходится, потому что почва истощена. За много-много сотен лет одного и того же агропроизводства количество химии, которая вкачана в почву, чтобы земля продолжала приносить плоды, уже таково, что качество самих продуктов, как бы они ни были красивы, высоким быть не может. Все разговоры про ГМО довольно смешны, потому на истощенных землях могут производиться чисто химические продукты, и это попадает в нашу кровь.
Но освоение земель в зонах с рискованным земледелием упирается в два фактора. Первый фактор — труднодоступность, что требует дополнительных финансовых вложений. Второй фактор — отсутствие квалифицированных кадров. Во всем мире имеется проблема с квалифицированными рабочими, например механизаторами и комбайнерами. В пандемию в первую очередь грохнулись как раз агрорынки, потому что во время весенней посевной были закрыты границы для въезда мигрантов в Европу, и оказалось, что некому работать на полях. Нормальным выходом из данной ситуации является беспилотная агротехника на основе искусственного интеллекта.
— Мы снова возвращаемся к проекту вашей компании…
— Мы начали испытания по автономной уборке зерновых еще два года назад, когда не было никакой пандемии в Томске. Это даже была не наша идея, а губернатора Сергея Жвачкина. Поскольку у нас часть производства и R&D размещается в этом регионе, мы плотно общаемся с его руководством, и в какой-то момент губернатор сказал:
«У меня несколько полей для полигонов, для экспериментов, но они находятся в сложных районах, среди тайги».
То есть это не самое простое земледелие на свете. Уже в прошлом году мы провели первую роботизированную уборку урожая на областных участках в тайге. Это показало, что беспилотная сельхозтехника — реальный выход для работ на землях в зоне сложного земледелия. При правильной организации агропроизводства можно начать освоение земель, которые сейчас лежат заброшенными, с минимальным участием человека и минимальной потребностью в квалифицированных кадрах.
По этой теме мы уже встречались с губернатором соседней Курганской области и провели там эксперимент. Кстати, именно Зауралье обеспечило взлет российского агроэкспорта во время столыпинских реформ, когда Столыпин переселил туда часть крестьян, а земли там великолепные, потому что они вообще никогда не обрабатывались, идеальная экология. В прошлом году купить хороший, уже подготовленный, участок под агрохозяйство в Курганской области стоило а-ля две чашки капучино за гектар, если брать московские цены. Мы тогда на это посмотрели и поняли: может быть действительно потрясающая, глобальная программа.
А в этом году появилась срочная необходимость решения вопросов продовольственной безопасности в мире. Перед нами и перед руководителями этих регионов был поставлен вопрос о возможности подключения к продовольственной программе невозделанных земель с помощью роботизированной уборки. Здесь России предстоит особая роль, потому что наша особенность — это огромное землевладение, очень низкий процент землеиспользования относительно общего объема земли, небольшая плотность населения. С точки зрения роботизированной уборки здесь просто Клондайнк.
Поезда без машиниста
— Итак, второе первоочередное направление — продовольственная безопасность, а третье?
— Вопрос транспортной безопасности в мире и изменение транспортной логистики в пандемический период. Транспорт — это мировая кровеносная система. Пандемия очень резко изменила логистику, в первую очередь потому что резко снизились пассажиропотоки, люди сели по домам. Но притом увеличились объемы и изменилась география товаропотоков, что начало приводить к серьезным проблемам — пробкам в узких местах. На любом виде транспорта повышенную значимость имеют вопросы безопасности. Здесь влияние кризиса и пандемии на человеческий фактор оказалось критичным. Если заболевает, например, машинист локомотива, его нельзя по щелчку заменить на любого другого машиниста: это достаточно серьезная специализация, они на дороге не валяются — во-первых.
Во-вторых, появилась проблема, связанная с повышенной напряженностью и высоким уровнем стресса персонала. В течение этого лета она привела к целому ряду катастроф, которые продемонстрировали, что в такие сложные периоды нашим традиционным системам жизнеобеспечения необходима поддержка и контроль со стороны не подверженных стрессам и заболеваниям роботизированных комплексов. Самый яркий пример — когда в порту Майами машинист локомотива направил состав на плавучий госпиталь с больными ковидом. Слава Богу, состав сошел с рельс и не доехал до причала. Но были большие повреждения инфраструктуры. Я потом читала протокол допроса: у машиниста просто съехала крыша, он объяснял, что его миссия была уничтожить плавучий госпиталь, потому что с него зараза может перебираться в его родной штат, его близкие и друзья могут оказаться под угрозой заражения. То есть перенапряжение на фоне тревожных новостей о распространении ковида привело к изменению психического состояния. Все, что сопровождает пандемию, больно ударяет по тем узлам, где человек должен принимать решения в непростых, критических ситуациях. Их надо специальным образом дублировать, защищать — здесь без технологий искусственного интеллекта, без систем автопилотирования, без специальных помощников машиниста, которые не позволяют совершить внеплановые или истеричные действия, мировые транспортные системы уже просто не могут функционировать.
— То есть именно ситуация пандемии подводит к идее беспилотного транспорта?
— В ситуации войны людей и вируса мы до конца не понимаем ни ее длительность, ни сил противника. Биологи говорят, что вирусные атаки с учетом критичного изменения количества людей на Земле станут учащаться. Эпидемии будут повторяться со все возрастающими сложностями. Это защита экосистемы от размножившегося вида с попыткой сдержать процесс через уничтожение. И это говорит о том, что мы должны подготовить все свои жизнеобеспечивающие системы, транспорт, продовольствие, образование, медицину к тому, что истории с пандемиями будут нас «загружать» все больше и больше.
— Вернемся к беспилотному транспорту: как продвигается ваш проект с РЖД?
— С учетом размеров РЖД, консервативности ее структуры и уровня обеспечения безопасности он продвигается хорошо. Все такие системы до начала массового использования проходят внутреннюю сертификацию. Сейчас мы завершаем эту стадию по необходимым литерам, она предусматривает наезд определенного количества часов, проверку работоспособности различных подсистем в реальных условиях и так далее. Окончание запланировано на декабрь; после этого, мы надеемся, начнется массовое внедрение по локомотивному парку. Мы занимаемся автономными системами на маневровых локомотивах. Сейчас системы стоят на первых 10 прототипах и тестируются в трех регионах. Причем в одном из них уже снег выпал, мы тесты на снегу проходим. В общем, все по полной программе.
— То есть в будущем году по нашим дорогам поедут беспилотные товарные поезда?
— Я надеюсь.
— Каковы инвестиционные планы вашей компании?
— У нас приятная новость: год назад, в декабре, у нас был раунд А, мы заключили сделку со «Сбером» по продаже 30% доли компании, а уже летом начали готовиться к раунду В, и Cognitive Pilot сделали переоценку практически в миллиард долларов стоимости. Мы будем готовиться к выходу на IPO к 2023 году и считаем, что дотянем к этому времени оценку бизнеса до 5 миллиардов. Это наш план.
Россия — мировой лидер в сфере ИИ?
— Как вы оцениваете общий уровень разработок в сфере искусственного интеллекта в России?
— Меня всегда учили, что хвастаться нехорошо. Мой характер, конечно, не позволяет сдерживаться, меня все время выносит. Но я раньше как-то старалась говорить:
«Мы в первой десятке, в первой пятерке».
Но, честно, положа руку на сердце, хочу сказать: это лето показало, что Россия — первая! Все в мире кричат про искусственные автопилоты. Но реально в эту уборочную 350 роботов на полях по 35 регионам поехали с российскими мозгами, ни с какими другими. Никаких других нет! Эти роботы реально собрали сотни тысяч тонн урожая на сотнях тысяч гектаров. И это не эксперимент: это внедрения, закупленные системы. Дальше можно все что угодно рассказывать: русские то, русские се, но мы это сделали.
Кстати, удивительно, но в агросфере американцы сами проголосовали, выдали Cognitive Pilot агро-Оскар — премию как самому инновационному решению года. Но дело даже не в нас, мы — представитель русской школы искусственного интеллекта. Как бы ни складывались политические расклады, мы продемонстрировали реальные результаты — по сути, единственные в мире.
И вакцину Россия сделала и пустила ее в массовую апробацию тоже первой. Другой вакцины нам не предложили, ни китайской, ни американской, ни европейской. Я искала вакцину, нашла только одну, я ее вколола. То есть это конкретная вещь, ее можно взять, попробовать.
Третий для меня такой мегаяркий пример — запуск онлайновой цифровой платформы персонализированного образования в Sber Х. Для старта этого комплекса использовалось много технологий, в том числе искусственный интеллект. Когда «свистнул рак» в марте, когда всех детей отправили на удаленку, ученики из нескольких тысяч школ смогли по всей стране параллельно подключиться к этой системе, присутствовать на онлайн-уроках лучших преподавателей. То, что она не упала, выдержала нагрузку, и то, что это произошло в течение одного месяца, — уникально, нигде в мире не было такого опыта.
Я просто хочу сказать, что российская школа искусственного интеллекта демонстрирует реальные результаты в условиях повышенной востребованности и глобальных вызовов. Мне кажется, сейчас наша страна в состоянии коммерциализировать эти продукты на международных рынках. Не секрет, что в кризисные периоды взгляд мировых финансовых аналитиков сдвигается от игровых систем с ожиданием +15 лет, +20 лет в сторону реальных проектов. Потому что становятся востребованными реальные и необходимые вещи: реальные вакцины, реальные роботы и так далее. То, что можно попробовать и закупить прямо сейчас. Вот это перемещение фокуса на реально работающие результаты дает нам шанс сыграть большую игру на мировом пространстве.