Издержки России от углеродного регулирования на азиатских рынках составят порядка $875 млн в год, оценили аналитики Kept. Основная их часть возникнет в Китае и Турции
Переориентация российского экспорта в страны Азии и Ближнего Востока потребует адаптации к разнообразным региональным требованиям, в том числе к ESG-повестке («экология, социальная политика, управление»), говорится в исследовании Kept (бывшая KPMG), проведенном по заказу ESG-Альянса (доклад есть у РБК). По оценке авторов, издержки российских экспортеров от ужесточающегося углеродного регулирования в этих государствах могут составить $875 млн в среднем за год.
Какова цена «поворота на Восток»
На долю Азиатско-Тихоокеанского региона, Ближнего Востока и ЮАР в 2021 году приходилась почти треть всего российского экспорта — 29%, или $143,6 млрд, и в последние семь лет она планомерно росла, указывают авторы исследования. В число крупнейших торговых партнеров России входят КНР, Индия и Турция, куда поставляются главным образом нефть, драгоценные и полудрагоценные камни, черные металлы.
В дальнейшем, на фоне введенных ограничений со стороны Евросоюза, значимость этой группы стран с точки зрения российской внешней торговли будет расти, прогнозирует руководитель группы операционных рисков и устойчивого развития Kept Игорь Коротецкий. С ним согласен директор центра конъюнктурных исследований НИУ ВШЭ Георгий Остапкович: по его оценке, экспорт России в Азиатский регион будет ежегодно увеличиваться на 10–20% в предстоящие годы. Однако полностью перенаправить на Восток экспортные поставки, ранее шедшие в Европу, вряд ли получится, так как у каждой страны есть свой максимум потребления и запасов, полагает эксперт.
Компании, которые уже начали работать на восточном направлении, выяснили, что местные контрагенты серьезно продвинулись в плане запроса на устойчивость: многие страны имеют собственную ESG-повестку, активно внедряют практики «зеленого» финансирования, а требования ряда восточных фондовых бирж к ESG-аспектам и раскрытию нефинансовой информации порой более жесткие, чем на Западе, говорится в исследовании. Регуляторное поле устойчивого развития совершенствуют 93% исследуемых стран.
С учетом этого среднегодовые издержки от углеродного регулирования российского экспорта в страны Азии и Ближнего Востока (а именно Китай, Турцию, Индию, ОАЭ, Саудовскую Аравию, Израиль, Гонконг, Малайзию) могут составить порядка $875 млн, оценили аналитики Kept. Наибольшие потери будут приходиться на Турцию ($377 млн) и Китай ($305 млн), что в сумме составляет около 80% всех дополнительных трат. Среди российского бизнеса самые крупные издержки понесет отрасль черной металлургии ($500 млн), производители удобрений ($156 млн) и нефтяной сектор ($106 млн).
РБК направил запрос в Минэкономразвития, которое отвечает за развитие ESG в России.
Как Турция и Китай собираются развивать ESG
ESG-трансформация Китая находится на подъеме, отмечается в исследовании. В стране разработан план по достижению пика выбросов парниковых газов к 2030 году, а к 2060-му — углеродной нейтральности (выделение углекислого газа равно его поглощению). На период до 2025 года приоритетными направлениями считаются снижение энергоемкости на 13,5% за счет увеличения мощности атомной энергетики на 20 ГВт, рост доли экологически чистых источников энергии до 72%, обеспечение на 70% собственных потребностей в ключевом сырье, технологиях и продукции.
В 2021 году в Китае запустили национальную систему торговли выбросами China ETS. Сейчас она покрывает сектор энергетики, но в ближайшем будущем в нее войдут нефтехимическая и химическая отрасли, производство стали, цветных металлов, стройматериалов, целлюлозно-бумажное производство и авиация. Кроме того, Министерство экологии и окружающей среды Китая ежегодно публикует перечень «ключевых загрязнителей». Компании из данного списка в обязательном порядке должны раскрывать экологическую информацию, в том числе о выбросах загрязняющих веществ, парниковых газах и мерах по контролю загрязнения, говорится в исследовании.
Развивается и «зеленое» финансирование: власти страны выпустили руководство по созданию «зеленой» финансовой системы. Основной целью в нем обозначено стимулирование больших объемов социального (или частного) капитала для инвестирования в «зеленые» секторы при одновременном ограничении инвестиций в добывающие. С 2021 года в стране появилась общая с Евросоюзом таксономия «зеленых» проектов.
Турция в отличие от Китая находится в начале пути ESG-трансформации, указывают авторы исследования. Однако она запланировала достижение углеродной нейтральности даже раньше — к 2053 году. К 2030-му Турция собирается на 21% сократить выбросы парниковых газов и увеличить производство электричества за счет солнечной энергии до 10 ГВт. Кроме того, в 2023 году будет введена первая в Турции АЭС мощностью 4,8 ГВт, которая будет обеспечивать 10% энергопотребления страны. Углеродный налог и система торговли выбросами в стране отсутствуют.
«Зеленое» финансирование в Турции тоже находится на этапе становления. Как правило, профильные инициативы сосредоточены на инвестициях в возобновляемые источники энергии и финансируются за счет банковских кредитов. Их объем по состоянию на конец 2020 года составлял $8 млрд (40% от объема выданных кредитов всему энергетическому сектору).
Россия запланировала достижение углеродной нейтральности к 2060 году и не планирует пересматривать эти цели, заявлял в начале июня специальный представитель президента по вопросам климата Руслан Эдельгериев. По его словам, выход из Парижского соглашения также не обсуждается.
Выгодно ли России перенаправить экспорт из Евросоюза
Традиционно ЕС являлся ключевым партнером России с точки зрения товарооборота: в 2021 году на страны Евросоюза пришлось около 38% общего объема российского экспорта. Еще до введения жестких санкций Евросоюз предложил внедрить углеродный налог (CBAM) — платежи с европейских импортеров углеродоемкой продукции, такой как удобрения, черные металлы, алюминий, пластмассы. Объем импорта из России, потенциально подпадающего под CBAM, оценивался в €8,5 млрд.
Санкции делают неактуальным углеродный налог в некоторой части российского экспорта: ряд российских компаний (например, «Северсталь») приостановили экспорт в Европу из-за санкций (в данном случае против бизнесмена Алексея Мордашова), также Евросоюз запретил ввоз из России определенных товаров, например угля, железа и стали.
«На текущий момент ограничения в торговле со стороны ЕС делают затруднительным экспорт в ЕС ряда российских товаров. По этой причине СВАМ в первую очередь будет воздействовать на игроков, которые занимают высвобождающиеся от российских товаров ниши, соответственно, российские товары замещают часть объемов на рынках АТР и Ближнего Востока. Очевидно, что это будет снижать долю экспорта в ЕС и увеличивать значимость экспорта РФ в АТР и другие страны, которые не вводили торговых ограничений в отношении продукции из России», — говорит Коротецкий.
С одной стороны, эта ситуация создает определенные возможности, поскольку углеродное регулирование в этих странах в целом менее жесткое по сравнению с ЕС и другими западными рынками, рассуждает эксперт Kept. «В то же время мы прогнозируем, что введение CBAM, изменение торговых потоков и большая подверженность других стран издержкам от его введения спровоцируют принятие похожих механизмов в других странах — партнерах России в попытке перераспределить данные издержки со странами-экспортерами», — добавил Коротецкий. «Определить вероятность и сроки формирования широкой коалиции стран, желающих ввести пограничный корректирующий углеродный налог, невозможно, но если такой налог будет введен, то это может максимально негативно сказаться на росте экономики и благосостоянии граждан России», — указывал Всемирный банк в декабре 2021 года и рекомендовал России полноценное участие в совместных международных действиях по борьбе с изменением климата (например, через введение национальной платы за углеродные выбросы).