Чем Россия может ответить на углеродный вызов Европы? Об этом корреспондент «РГ» беседует с заместителем председателя Экспертного совета по управлению развития технологий контроля углеродного баланса Минобрнауки РФ, кандидатом географических наук Станиславом Кутузовым.
В последние дни сразу несколько наших министров заявили, что введение Евросоюзом углеродного налога — это очень серьезный вызов для России. А по утверждению президента РАН Александра Сергеева, он вообще может стать таким же судьбоносным для науки, как создание вакцины. Ученые должны помочь стране найти ответ на углеродный вызов. Так чем же он нам грозит?
Станислав Кутузов: Действительно, над нашей экономикой нависла серьезная угроза. Для разных видов продукции, скажем, металлургии, химии, нефти, будут установлены лимиты на выбросы парниковых газов. И если у кого-то они превышены, то при продаже продукции в Европу придется оплатить этот налог. По разным оценкам, сумма может составить 4-5 миллиардов долларов в год.
Многие специалисты считают, что собирать этот налог с России в принципе несправедливо, что в этих расчетах неправильно учитывается вклад нашего леса в поглощение парниковых газов. Ведь российские леса называют легкими планеты. Более того, якобы они убирают из атмосферы больше углекислого газа, чем выбрасывает вся наша промышленность. И мы должны платить? Разве это не очередное ущемление России? Почему мы должны на это соглашаться?
Станислав Кутузов: Да, это известная позиция. Если совсем просто, ее суть в следующем: раз у нас много лесов, нам можно вообще ничего не делать для «чистки» атмосферы от парниковых газов. Это делает наша природа. Но почему вы думаете, что аналогичный аргумент не приведут другие страны? Почему не заявят, что их экосистемы тоже работают на чистку? А значит, им тоже можно сидеть сложа руки. Ситуация с парниковыми газами ставит всех землян в особое положение. Сегодня каждая страна живет не в отдельной квартире, она не может сказать: у меня эти газы в больших масштабах поглощаются, а вы разбирайтесь с вашими. Неважно, где парниковые газы выделяются. В атмосфере они перемешиваются и становятся общей проблемой.
То есть мы все оказались в огромной «углеродной» коммуналке?
Станислав Кутузов: Конечно. И если сегодня концентрация этих газов в атмосфере такая же, как в самые жаркие периоды в истории Земли, то она для всех нас такая. Каждый человек уже испытывает на себе рост температуры на планете, ведь почти каждый год она бьет рекорды. Причина? Антропогенные выбросы не компенсируются их поглощением экосистемами, растет температура воздуха и океана. Если эти тенденции продолжатся, то заложенный Парижским соглашением по климату прирост температуры к концу века в 1,5 градуса будет превышен. Как следствие — засухи, ураганы, затопление береговой зоны, в которой проживают сотни миллионов людей. Отсюда вывод: нельзя сидеть сложа руки, ссылаться на свои леса и другие экосистемы, надо срочно действовать.
Словом, забудьте о легких планеты, а покажите, что конкретно вы делаете для снижения выбросов и увеличения поглощения парниковых газов. Иначе придется платить налог, что сократит доход экспортера. Как бы еще доплачивать не пришлось…
Станислав Кутузов: Ну это вряд ли, но сумма дохода сократится. Насколько конкретно? Сейчас эксперты ЕС этим занимаются. Надо сказать, что ситуация развивается стремительно. Если предполагалось, что налог будет введен с 2025 года, то сейчас уже говорят о 2023-м.
Мы попадаем в жесточайший цейтнот. Давайте представим, что я продаю в Евросоюз металл или газ с большим «углеродным следом». И через два года мне могут выставить за него солидный счет. Какие аргументы надо представить, чтобы убедить европейских чиновников?
Станислав Кутузов: Убедить могут только ваши климатические проекты, которые сокращают выбросы или убирают из атмосферы парниковые газы, и конкретные цифры. Для увеличения поглощения в вашем распоряжении должен быть ассортимент разных мероприятий, скажем, посадка лесов, снижение пожароопасности, обводнение торфяников и т.д. Какое выбрать? Для этого вам нужны конкретные цифры по разным экосистемам. И вот здесь у нас серьезный пробел. Нам практически нечего предъявить. Что ставит страну в очень неприятную ситуацию. Например, по расчетам, финские болота поглощают парниковые газы, а наши в Карелии выделяют.
Хотя болота одни и те же. Но у них есть данные прямых наблюдений и публикации результатов, а у нас нет. Нам нечего предъявить. Ситуацию можно сравнить с расчетом воды в наших квартирах. Если нет счетчика, вам будут считать по средней по всему дому. И крыть нечем, приходится согласиться. По этой же причине у России всегда были трудности на международных конференциях по климату, когда обсуждался вклад каждой страны в углеводородный баланс планеты. У нас крайне мало измерений и конкретных цифр. В связи с этим большая неопределенность и разброс оценок. Чтобы изменить ситуацию, надо создавать систему мониторинга на «карбоновых полигонах», где можно изучать работу конкретных экосистем. Набирать аргументы и цифры, которые можно выложить на стол ЕС.
О таких полигонах недавно глава минобрнауки Валерий Фальков говорил президенту Путину. Что они из себя представляют?
Станислав Кутузов: Это большие территории с разными экосистемами — лесами, степями, тундрой, водоемами и т.д. Там ученые будут изучать потоки парниковых газов между поверхностью Земли и атмосферой. Задача далеко не тривиальная. Чтобы оценить углеродный баланс, надо вести наземные измерения, съемки с беспилотников, использовать спутниковые данные. Обработка этого огромного объема информации, в том числе и с использованием искусственного интеллекта, позволит усовершенствовать математические модели и оценить реальный углеродный баланс территорий. Кроме того, специалисты смогут понять, как, скажем, посадка леса или изменение землепользования меняет потоки парниковых газов. Зная это, вы с ясными глазами можете выбрать, какой климатический проект беретесь реализовать, чтобы уменьшить свой «углеродный след», а значит, и выплаты.
А где будут размещать такие полигоны? Там, где расположены предприятия-экспортеры, которые могут пострадать от налога?
Станислав Кутузов: Нет. Логика другая. Нам надо покрыть максимальное разнообразие экосистем. На все случаи жизни: смешанные леса, хвойные, широколиственные, степи и сельскохозяйственные земли, вечная мерзлота, болота, торфяники и т.д. Важно, чтобы не осталось белых пятен. Полигоны будут проводить фундаментальные исследования, вести образовательные программы, разрабатывать методики для компаний, которые намерены реализовать климатические проекты, чтобы добиться снижения налога.
Парадокс: по расчетам, финские болота поглощают газы, а наши в Карелии выделяют. Хотя болота одни и те же
Кстати, эти методики могут купить не только российские компании, но и зарубежные. Ведь неважно, где вы реализуете свой проект, можно в любой точке планеты. Например, одна из ведущих наших авиакомпаний решила сделать это, не удивляйтесь, в Перу. Почему? Там есть система учета, а у нас нет. Поэтому надо срочно включаться в эту работу. Вообще здесь у нас свое преимущество, ведь в России поразительное разнообразие экосистем. И мы сможем выставить на рынок целый спектр предложений.
Сколько таких полигонов работает в других странах? И какие планы по их созданию у нас?
Станислав Кутузов: В мире создана сеть мониторинга из около 900 станций. У нас в этом году полигоны должны появиться в Калининградской, Свердловской, Новосибирской, Тюменской областях, Краснодарском крае, на Сахалине, в Чечне. В следующем году подключаются несколько уже существующих площадок на базе институтов РАН и вузов. В перспективе будет около 80-100 полигонов, чтобы полностью закрыть наши потребности.
Источник:Российская газета