Какой негатив несет стране заметное сокращение углеводородного экспорта в начале нынешнего года
Андрей Захарченко
Материал комментируют:
Алексей Анпилогов
Игорь Юшков
Сергей Хестанов
Российский Минфин радостно потирает руки: согласно предположениям его экспертов, в нынешнем марте Россия должна получить солидный объем дополнительных нефтегазовых доходов.
«Ожидаемый объем дополнительных нефтегазовых доходов федерального бюджета, связанный с превышением фактически сложившейся цены на нефть над базовым уровнем, прогнозируется в марте 2021 года в размере +116,9 млрд рублей», — говорится в материалах, опубликованных на сайте ведомства.
Но не рановато ли наш экономический блок начинает делить шкуру далеко еще не убитого медведя? В 2012 году, помнится, монетарные власти вместе с россиянами тоже ждали в 2020 году средние зарплаты под 2 тысячи долларов.
Во-первых, сейчас средняя стоимость барреля нефти на мировом рынке вновь начала движение в сторону снижения на фоне поступающих сообщений о том, что Китай, являющийся главным мировым импортером нефти, уже закупился сырьем под завязку, почти до предела заполнив свои нефтехранилища.
Во-вторых, и это, пожалуй, более важный момент, согласно оперативной сводке ЦДУ ТЭК, в первые два месяца нынешнего года Россия отправила на экспорт в страны дальнего зарубежья 32,83 миллиона тонн нефти, что более чем на 20% меньше, чем в аналогичном периоде прошлого года. Причем в разбивке по месяцам этот объем неравномерен и также показывает «сокращательную» тенденцию: из всего этого объема в феврале в дальнее зарубежье было экспортировано 15,39 миллиона тонн российского нефтяного сырья.
Конечно, за январь-февраль 2021 года наши нефтяные компании параллельно нарастили поставки нефти в страны ближнего зарубежья аж на 232,7% по отношению к первым месяцам года прошлого. Однако в конкретных цифрах речь идет всего лишь о 2,36 миллиона тонн нефти, которые ушли в Белоруссию.
Не является ли это сокращение нефтяного экспорта отдаленным раскатом очередного идеального шторма, надвигающегося не только на наш нефтяной рынок, а вообще на всю многострадальную российскую экономику?
Ведь доцент кафедры финансовых рынков и финансового инжиниринга РАНХиГС Сергей Хестанов еще в октябре прошлого года в беседе с «СП» предупреждал: «На коротком горизонте событий, примерно от года до десяти лет, состояние нашей экономики очень четко будет зависеть исключительно от динамики цен на углеводороды. Причем обязательно с поправкой на объем экспорта, который с марта [2020 года], благодаря соглашениям ОПЕК+, сильно ужался. Потому что при заметном сокращении объемов экспорта рыночная стоимость барреля нефти сама по себе не играет никакой решающей роли».
— Сейчас мы наблюдаем эффект от достигнутого во втором квартале прошлого года соглашения ОПЕК+ о понижении объема добычи нефти. Если в первом квартале 2020 года мы добывали нефти, по сути, сколько хотели, то теперь мы реально физически уменьшили объем производства. Это необходимо было сделать, чтобы хоть как-то поднять цены на углеводороды, — поясняет ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков. — Однако если мы сравни нынешний объем добычи нефти, скажем, с концом 2020 года, то мы увидим, что на самом деле все не так уж и плохо — и добыча, и экспорт увеличились.
«СП»: — То есть никаких угроз для российского бюджета или курса рубля, которые, как известно, несмотря на все уверения властей о «слезании с нефтяной иглы», по-прежнему очень сильно завязаны на нефть, сейчас нет?
— Безусловно, доходы бюджета пострадали в 2020 году, потому что изначально планировалось добыть порядка 555 миллионов тонн нефти, а реально добыли примерно на 40 миллионов тонн меньше, а экспорт нефти по сравнению с 2019 годом сократился более чем на 12%. Что касается нынешнего года, то тут надо будет смотреть на стоимость нефти по его итогам, потому что пока баррель на мировом рынке стоит очень хорошо, и пока для России все позитивно.
Если цена на нефть к декабрю сильно не изменится по сравнению с текущей, а квоты на добычу в рамках ОПЕК+ повысятся планово, то мы вообще-то можем даже выйти и на бездифицитный бюджет. Но то, что китайские хранилища сейчас забиты под завязку — очень тревожный фактор для России, которая является основным поставщиком углеводородов в Китай. Еще один негатив заключается в том, что пока непонятно, продолжит ли ряд нефтедобывающих стран во главе с Саудовской Аравией соблюдать добровольно взятые на себя дополнительные ограничения вне соглашения по добыче углеводородов в размере 1,4 миллиона баррелей в сутки.
«СП»: — Почему это негатив?
— Потому что, несмотря на весь оптимизм, который ощущается на мировом нефтяном рынке в начале этого года, в реальности ничего оптимистичного с точки зрения баланса спроса и предложения тут нет. Как превалировало предложение над спросом, так и превалирует. И нынешний рост стоимости барреля выше 60 долларов — во многом, на мой взгляд, раздутый показатель. Это все базируется на ожидании, что вот-вот все вакцинируются ир начнется нормальная жизнь. Но пока этого возврата все нет, и я полагаю, что стоимость барреля вполне сейчас может спокойно откатиться в район 50 долларов.
— Нынешняя ситуация [с сокращением экспорта российской нефти в первые месяцы 2021 года] свидетельствует о том, что инвестиционный цикл нефти был нарушен, — развивает тему политолог Алексей Анпилогов. — Учитывая, что за последние 12 месяцев по очевидным причинам инвестиции в нефтедобычу не шли, мы сейчас увидим, насколько серьезно рухнет добыча углеводородов. Потому что одно дело, когда закрывается какая-нибудь сланцевая скважина в США, и совсем другое дело — даже не столько добыча, сколько отладка и создание нефтегазовой инфраструктуры на российских «северах» и в глухих таежных весях, не говоря уже об Арктике, где многомиллиардные проекты были вообще заморожены.
Мы можем столкнутся с ситуацией, когда наше нефтяное производство банально рухнет в силу того, что оно более инертное, чем в США. Это американцам не составит труда вновь запустить инвестиции в бурение максимум в 50 километрах от хорошей дороги, а у нас этот цикл будет разворачиваться так же медленно, как он когда-то запускался. И это будет очень неприятная ситуация, хоть и в среднесрочной перспективе. Тогда уже мы рискуем элементарно не поспеть за Америкой с Саудовской Аравией нарастить производство, что чревато потерей рынков сбыта в их пользу. Тем более что нефть мы складировать у себя не можем, как Китай.
«СП»: — А бюджет наш уже в этом году потери понесет?
— Бюджет потери, безусловно, понесет, но это, полагаю, не будет связано с тем, что государство уже завтра не сможет платить пенсии или выполнять какие-то иные социальные обязательства. У нас есть Фонд национальной безопасности, так что год-другой жесткой турбулентности мы вполне можем пересидеть. А дальше, конечно, если ничего не изменится, нам светит жесткий секвестр бюджетных расходов, что-то придется останавливать, что-то откладывать и думать — каким образом нам быть с нефтью, как развивать нефтехимическое производство.
О том, станет ли подобный прогноз нашей очередной и, как водится, суровой реальностью, резюмировал Алексей Анпилогов, мы узнаем уже всего через 90 дней, когда наступит лето. Потому что как раз к тому времени, считает он, станет окончательно ясно, сбалансировался-таки рынок после пандемии или нет.
Что же, если летом выяснится, что «новая позитивная реальность» на рынке углеводородов не наступила, то россиянам, пожалуй, беспокоиться о будущем все же не стоит. Потому что, как говорят в народе, к бабке не ходи, российские власти вновь прибегнут к накатанным за два десятилетия механизмам нивелировки очередного кризиса — подстройка курса рубля в сторону понижения, усиление жесткости и без того жесткой фискальной системы и рост налогового бремени. Все кризисы, через которые мы прошли с начала века, тому подтверждение.
Источник — СвободнаяПресса