Краеугольным камнем сегодняшнего дискурса вокруг «зелёной» энергетики является тема активного освоения водородных технологий. Если взглянуть на общемировую структуру производства водорода, то она окажется распределенной по трём основным источникам: 18% будет приходиться на переработку угля, 4% обеспечивается за счёт «зелёного» водорода, получаемого посредством возобновляемых источников энергии (ВИЭ), главным образом при электролизе воды. Наконец, подавляющий объём — а это 78% — составляет переработка природного газа и нефти.
Именно последний способ — получение водорода из углеводородного сырья — оказывается по вполне понятным причинам наиболее привлекательным для российских ресурсодобывающих компаний при разработке собственных корпоративных «водородных» стратегий развития. Здесь решающую роль играют два генеральных аргумента.
Во-первых, базовым элементом новой европейской энергетической реальности стал принятый Еврокомиссией «Зелёный курс» (Green New Deal) с его акцентировкой внимания к ВИЭ и декарбонизированным газам — и речь в данном случае идёт прежде всего о водороде. Более того, «Водородная стратегия для климатически нейтральной Европы» распределяет объём инвестиций к 2050 году в рамках следующих финансовых параметров: оценочно от 180 до 470 млрд евро в пользу «зелёного» водорода и только 3–18 млрд евро приходится на вложения в переработку из ископаемого топлива.
Во-вторых, фактом текущей энергетической повестки становится складывающийся полноценный глобальный рынок экспортно-импортных операций с водородом. Сейчас вряд ли мы даже сумеем привести те транснациональные энергокорпорации, которые не имели бы в своей структуре направлений, непосредственно связанных с научно-исследовательскими программами и прикладными разработками в сфере водородной энергетики. Тем более что одна из наиболее амбициозных европейских водородных стратегий — германская — даже в случае успешной реализации её второй фазы, приходящейся на 2024–2030 годы, предполагает за страной статус одного из крупнейших на западном рынке импортёров «зелёного» водорода. И это несмотря на заявленные Берлином планы по вводу в строй до 2030 года энергоустановок по производству «зелёного» водорода суммарной мощностью до 5 Гвт и с дополнительным вводом аналогичного объёма мощностей уже к 2040 году.
Конкуренцию «Газпрому» и «Новатэку» (доля совокупного газового импорта которых в ЕС в 2019 году составила 47,5%) в экспорте водорода в Германию составят наиболее перспективные с позиции водородной генерации регионы ЕС — это прежде всего страны Скандинавии, акватории Северного и Балтийского морей, а также Южная Европа.
Ключевой специализацией Европейского Севера являются гидроэнергетические технологии выработки водорода (скандинавские страны) либо за счёт ветровой энергии (акватерриториальные комплексы ВИЭ). Европейский Юг (страны Средиземноморья) богат солнечной энергией — здесь стоит обратить внимание на подписанное в июне 2020 года марокко-германское соглашение о строительстве первого в Марокко завода по производству «зелёного» водорода. Проект, реализуемый в рамках действующего с 2012 года совместного энергетического партнерства (PAREMA), направлен на развитие индустриальных решений по преобразованию солнечной энергии на основе технологии Power-to-X.
Ключевым аргументом в пользу природного газа при производстве водорода пока является низкая себестоимость его конверсии — в пределах $1,5–3 за 1 кг. При более дорогой технологии электролиза воды себестоимость резко возрастает в 2,5–3 раза. Но даже с учётом экономической привлекательности до сих пор нерешённым остаётся вопрос с локализацией производства и транспортировкой водорода. В качестве вероятных вариантов действий российских газоэкспортирующих компаний на европейском водородном рынке приводится возможность использования действующей газотранспортной системы.
Оценочно: технические возможности позволяют довести уровень содержания водорода в метано-водородной смеси (МВС) до 20% с последующей её доставкой по газотранспортной инфраструктуре. Причём предлагается даже перевести нитку газопровода «Северный поток» и возводимый «Северный поток — 2» полностью под экспорт водорода либо с доведением концентрации водорода в МВС до 70%.
Пока же «Газпром» скорее исходит из нежелательности подобного варианта, указывая на риски несоблюдения долгосрочных контрактных обязательств как по поставкам газа, так и в отношении качества экспортируемого сырья. Кроме того, совершенно неясно: на кого в таком случае будет возложено бремя допинвестиций на адаптивную модернизацию газотранспортной инфраструктуры к пропуску МВС?
Потенциальным решением проблемы может стать производство водорода на стороне потребителя в пределах действующих газокомпрессорных станций. Соответственно, водородогенерирующие мощности вблизи станций будут варьироваться в зависимости от параметров существующего/прогнозируемого локального спроса. Это позволит, с одной стороны, обеспечить необходимый объём производства водорода в европейских регионах согласно заявленной его востребованности, а с другой — сохранить специализацию газотранспортной системы без инициации спецпрограмм по её модернизации либо вообще строительства дополнительных ниток.