Сейчас сила переговорной позиции стран определяется не столько финансовыми показателями, сколько их технической способностью быстро регулировать предложение нефти на мировой рынок. Саудовская Аравия готовилась к этому десятилетиями, а в России те меры, которые могли бы помочь в таком противостоянии, например строительство нефтехранилищ, не были предприняты заранее
Буквально через месяц после развала соглашения ОПЕК+ основные производители нефти пришли к пониманию, что необходимо договариваться о сокращении добычи. Основная причина смены настроений – резкий обвал спроса после введения карантинных мер по всему миру. По разным оценкам, снижение спроса на нефть в апреле – мае может достичь 20–30%, а общее падение в 2020 году – 5–7%. Это означает, что за полтора-два месяца хранилища могут переполниться и обрушить нефтяные цены даже ниже, чем недавние антирекорды, когда цена Urals достигала почти $10 за баррель.
Между любыми решениями об ограничении добычи и самим фактическим сокращением есть заметный временной лаг, поэтому решения о координации действий необходимо было принимать быстро. Нефтяные цены на уровне двадцатилетних минимумов и понимание масштабов падения спроса помогли всем ключевым производителям осознать, что даже не самые выгодные договоренности в таких условиях лучше, чем их отсутствие.
Суть сделки
Точные параметры глобальной нефтяной сделки пока еще неизвестны. Судя по заявлениям министров энергетики, речь идет о совместном сокращении добычи нефти в мае – июне в размере 15 млн баррелей в сутки (мбд), из которых 10 мбд придется на страны ОПЕК+, а еще 5 мбд возьмут на себя другие страны, в первую очередь США, Канада и Норвегия.
Объявленное сокращение все равно меньше предполагаемого сокращения спроса, но оно позволяет избежать переполнения хранилищ нефти в ближайшие месяцы.
Заявленные объемы сокращения довольно лукавые. Например, для России и Саудовской Аравии их будут рассчитывать не от фактических уровней добычи в марте или феврале, а от значения 11 мбд. Уже одно это означает, что размер сокращений будет на 20–25% меньше разрекламированных 10 мбд.
Мало того, как показывает опыт предыдущих сокращений, страны ОПЕК+ выполняют взятые обязательства только на 80–90%. Возможно, сейчас этот уровень будет еще ниже. Также неясно, каким образом страны, не входящие в ОПЕК+, смогут организовать выполнение обязательств.
Все это означает, что реальный размер сокращений будет меньше объявленных значений, а неопределенность относительно того, как страны будут сокращать свою добычу, останется высокой.
Однако в любом случае переход от ценовой войны к кооперации между ключевыми производителями – это хорошая новость. Как только Трамп в своем твиттере сообщил, что ОПЕК+ готова сократить добычу на 10 мбд, фьючерсные цены на нефть подскочили на $7–8 за баррель и остались на этом уровне. Можно считать, что это именно тот выигрыш, который получают все производители нефти за счет сокращения.
Если уровень выполнения обязательств будет достаточно высоким, можно ожидать, что нефтяные цены могут еще подрасти. Однако о возвращении к показателям начала марта, когда баррель Brent стоил около $50, речи сейчас не идет – падение спроса перекрывает размер любого потенциально возможного сокращения предложения.
Сделка для России
В рамках сделки Россия обязуется сократить добычу сырой нефти с 10,3 мбд в марте до 8,5 мбд в мае – июне и сохранить добычу на уровне 8,9 мбд до конца года. Таким образом, с начала мая общее снижение составит 1,8 мбд, или 17,5% по сравнению с мартом.
Газовый конденсат (текущая добыча составляет около 0,9 мбд), видимо, не будет учитываться – подобные условия действуют и для других стран. Исключение газового конденсата означает, что Россия в рамках соглашения не должна будет регулировать добычу еще и природного газа.
Если параметры сделки останутся неизменными в течение года, то добыча нефти в России в 2020 году должна будет снизиться на 12%. Если учесть, что раньше России не удавалось выполнить свои обязательства в рамках ОПЕК+ на 100%, то сейчас речь может идти о падении добычи на 10%. Это условная цена, которую России необходимо заплатить, чтобы сделка состоялась.
Доля России в общем сокращении ОПЕК+ составляет 18% (1,8 от 10 мбд). Это совпадает с той долей, которая приходилась на Россию и раньше в соглашениях с ОПЕК. К примеру, согласованное в декабре прошлого года сокращение составляло 1,7 мбд, из которых 0,3 должна была реализовать Россия – это те же 18%.
Так что не приходится говорить, что предложенные условия как-то сильно дискриминируют Россию. В общем и целом они достаточно справедливы и соответствуют бремени остальных участников. Саудовская Аравия обязуется сократить добычу до тех же 8,5 мбд, правда, видимо, с меньшей базы.
Выход Москвы из соглашения с ОПЕК 6 марта ослабил переговорную позицию России и принес некоторые финансовые потери федеральному бюджету из-за стремительного обвала нефтяных цен. Уже через несколько недель стало понятно, что российские власти оказались не готовы к такому обвалу нефтегазовых доходов. Также стало понятно, что антикризисная политика поддержки экономики потребует существенных государственных расходов. Поэтому между сохранением лица и сохранением кошелька выбрали второе.
Однако выход из соглашения 6 марта не принес и каких-то катастрофических потерь. Предложенные России условия соответствуют предыдущим договоренностям. Развал соглашения продлился месяц, поэтому и убытки от этого относительно невелики.
Основная проблема для российской нефтяной промышленности – это потерянное время. Еще несколько недель назад руководители нефтяных компаний делали громкие заявления, что готовы увеличивать добычу и работать при любых ценах. Сейчас им придется также рапортовать о технической готовности сократить добычу в рамках соглашения.
Однако добывающие мощности России не подготовлены к тому, чтобы снижать добычу так сильно и так резко. Последний раз добыча нефти в стране падала более чем на 10% в 1994 году. Нефтяным компаниям придется провести гигантскую работу на своих месторождениях и менять всю систему подготовки нефти.
Для российcкой добычи характерно большое количество работающих скважин (156 тысяч в 2018 году) с относительно низкими дебетами. Около 75% добычи осуществляется с применением тех или иных методов воздействия на пласт. Все это создает технические и организационные трудности, с которыми столкнутся нефтяники, когда будут проводить нынешнее беспрецедентное сокращение добычи.
Весь март, который можно было использовать для подготовки, был потрачен на словесные интервенции. Сейчас всю эту работу придется проводить в авральном режиме в течение апреля.
Основной риск тут заключается в том, что после временного вывода из эксплуатации скважины могут не вернуться на прошлые эксплуатационные показатели или это потребует проведения капитального ремонта скважин. Таким образом, часть добычи может быть безвозвратно потеряна или просто оказаться нерентабельной при текущих ценах.
Это не заданный сценарий, и многое будет зависеть от того, насколько качественную подготовительную работу проведут нефтяные компании. Однако больше времени дало бы больше шансов на успех.
Что показала ценовая война
По событиям последнего месяца видно, что Россия не готова к ценовой войне с Саудовской Аравией. После 6 марта было много споров, чьи позиции сильнее. В основном эксперты ориентировались на финансовые показатели – размер накопленных золотовалютных резервов, степень зависимости экономики и бюджетов от нефтегазовых доходов и прочие подобные показатели. Однако все это имело бы значение только в условиях длительного ценового противостояния.
Сейчас же сила переговорной позиции стран определяется их технической способностью быстро регулировать размеры предложения нефти на мировой рынок. Саудовская Аравия десятилетиями готовилась к тому, чтобы иметь возможность оперативно изменять добычу. Разумеется, тут помогли подходящие геологические условия – почти вся добыча королевства идет на небольшом количестве крупных месторождений.
Саудовская Аравия годами инвестировала в свободные мощности добычи, которые не использовали в обычное время, но могли задействовать при необходимости. Saudi Aramco также располагает объемными хранилищами нефти, чтобы балансировать экспорт и добычу. Именно поэтому атаки на нефтяные месторождения Саудовской Аравии в сентябре 2019 года не создали серьезных проблем – временно потерянные добывающие мощности компенсировали поставками из хранилищ.
Геологические условия в России изначально хуже, чем в Саудовской Аравии. Но дело не только в этом. Даже те меры, которые могли помочь в подобном противостоянии, не были предприняты заранее. К примеру, у России очень ограниченные мощности по хранению нефти и нефтепродуктов, что не позволяет в полноценной мере балансировать текущий спрос и добычу. Практически всю добываемую нефть необходимо отгружать.
После нефтяного кризиса 2014–2015 годов Министерство энергетики обсуждало возможность создания стратегического резерва нефти и строительства мощностей по хранению. Однако никаких практических шагов не было сделано. Хотя это позволило бы в том числе решить логистические трудности, возникающие при технологических сбоях, как, например, во время загрязнения нефтепровода «Дружба» хлорорганикой в прошлом году. Хранилища, помогающие регулировать добычу, пригодились бы и в текущих условиях. Генералов принято осуждать за то, что они готовятся к прошлой войне, но некоторые из них не делают даже этого.
Источник: https://carnegie.ru/